— А бабушка причем? — спросил Агата, рассеянно кроша кусок хлеба на стол. Водила пальцем, рисуя среди крошек спирали и цветы.

— Ну-у… если вы не понимаете, то даже не знаю, что и сказать.

Агата подняла глаза и не поверила:

— Вы? Не знаете, что сказать?!

Келдыш коротко развел руками: мол, и такое бывает, хоть и крайне редко. Вновь принялся за полуфабрикаты. Сказал, не глядя на нее:

— Иногда мне кажется, вы существуете в каком-то… в своей собственной вселенной. Там, где вампиры — первейшие человеческие друзья, где все друг другу с радостью помогают. И где проживание несовершеннолетней девушки в доме постороннего взрослого мужчины — в порядке вещей.

— А? — Агата съехала на стуле пониже. — В этом смысле?

— В этом.

— То есть, вы думаете, бабушка вас обвинит… ну, в моем совращении?

— Ваша бабушка, несмотря на все ее… хм, достоинства… все же представляется мне вполне вменяемым человеком. Но мы с вами сейчас даем недоброжелателям великолепный повод для лишения меня кураторских прав. Да просто-напросто усиленно на это напрашиваемся!

Агата сползла еще ниже. Интересно, а что бы Келдыш сказал, если б узнал, что она совсем не против совращения… частичного. Например, не против его поцелуев. Она поглядела на куратора: тот, задумавшись, уперся кулаками по обе стороны коробки с заморозкой. Словно вспоминал какой-то забытый рецепт или вообще пытался понять, что же перед ним такое. Агатин взгляд остановился на его губах: Стефи как-то говорила, какие они… эротичные. Теперь она сама, кажется, поняла — красивые, мягкие и твердые одновременно и очень-очень горячие…

— Ч-черт!

Келдыш отдернул руки: коробка перед ним задымилась, вкусно запахло жареным мясом. Игорь быстро и как-то виновато глянул на Агату.

— За это в детстве отец бы мне уши надрал!

— А что случилось?

Келдыш с чувством шмякнул коробку на стол — аппетитный запах, аппетитная корочка, прямо слюнки текут.

— Разогрел мясо сам — вместо того чтоб приготовить по-человечески, используя печку!

— Но это же здорово! Можно?

— Подождите, дам столовые приборы. Меня за это «здорово» в детстве наказывали. Тоже очень здорово.

— А почему? — спросила Агата, стараясь не глотать горячее мясо целиком.

— Потому что иначе не научишь ребенка-огневика пользоваться обычной человеческой техникой. Он будет запускать кучу светляков или шаровую молнию вместо того чтобы просто нажать выключатель. Выжигать половину кухни при попытке подогреть котлету. Доводить до заикания соседей тем, что в отсутствие фонарей светится в темноте наподобие собаки Баскервилей…

— Ух ты! — Агата замерла с куском за щекой. Восторженно глазела на Келдыша. — И вы все это проделывали?

Келдыш пожал плечами.

— Это и еще многое другое. Так что в меня буквально вбито правило: если под рукой имеется техника — нечего прибегать к магии.

Агата задумчиво жевала. Сказала через пару минут:

— Но ведь вы уже всему научились?

— Более-менее.

— И вы уже взрослый…

Келдыш поднял бровь.

— А что, у вас имеются в этом какие-то сомнения?

Иногда бывают, да еще какие!

— И вы теперь сам себе хозяин, — задумчиво констатировала она.

— Ваша наблюдательность иногда просто ошеломляет!

— Ну тогда вам уже и стыдиться нечего, — закончила Агата.

Келдыш внимательно смотрел на нее. Сказал через пару минут:

— Да. Детские запреты самые крепкие; иногда и не замечаешь, что они свою роль уже выполнили. Спасибо, Мортимер, вы открываете мне глаза.

Она промолчала: его слова казались насмешкой, но за суховато-ироничной интонацией пряталась искренность.

Но Агата тут же озадачилась:

— То есть, когда я… если я овладею своей магией, я тоже буду выкидывать такие… фокусы?!

— Как бы еще не хуже! — «обрадовал» ее Келдыш. Усмехнулся, увидев выражение Агатиного лица: — Вообще-то вы приобрели дар уже в сознательном возрасте, так что думаю, детского этапа освоения магии вы избежать сумеете. Вернее, очень на это надеюсь!

— Ну вот, кабинет опять будет вашей девичьей светёлкой! Точно не хотите занять спальню?

— Нет-нет! — поспешно отказалась Агата. — Мне и здесь хорошо!

Келдыш хмыкнул:

— Ну да, там атмосфера слишком уж расслабляющая, сразу спать захотите,!

Агата принялась очень внимательно разглядывать кабинет. Она бы подобрала другое слово. Интимная.

— Да и моей бедной старой спине, — Келдыш с демонстративным вздохом потер поясницу, — будет куда уютнее на собственной кровати. Ванная на первом этаже ваша. Постельное белье я, конечно, предоставлю, но…

— …спать мне почти не придется, — закончила Агата. — Да, я помню.

Келдыш бросил на диван стопку белья. Сверху привычно приземлилась черная майка и Агата невольно заулыбалась. Келдыш проследил за ее взглядом:

— Что, дежа вю? А, да, у вас же собственных вещей целая сумка!

— Нет-нет, оставьте! — Агата забрала у него майку. — Будем соблюдать традиции.

— Забыл! — Келдыш шлепнул себя ладонью по лбу. Ну да, чтобы дежа вю было полным, сейчас скажет, что не выспался и уйдет к себе в комнату. — У вас уже прошел экзамен по Обществу или еще нет? А-тличный же я куратор!

— Экзамен завтра.

Келдыш потер руки в предвкушении:

— Ну тогда я знаю, чем мы займемся сегодняшней ночью!

— Вы — садист, — горько сообщила ему Агата.

— И еще какой!

Однако и История и Общество в компании нескольких чашек кофе и Келдыша оказались очень даже приемлемыми. В интернате Агата давно бы уже махнула рукой — перед смертью не надышишься! — и завалилась бы спать. Здесь же они прервались только в полночь, чтобы послушать бой часов на площади, и Келдыш вновь принялся бомбардировать ее вопросами. Если честно, то Агата иногда даже притворялась, что забыла — только б его лишний раз послушать.

Как-то невзначай ее ответственный куратор сполз к куда более занимательным темам: например, какие шпаргалки они использовали в интернате и в Академии. Агата слушала с завистью.

— Да-а, у магов больше возможностей! А у нас только листочки-гармошки и заготовки. Сотовые-то сразу на входе отбирают…

— С «раскладушками» все понятно, а куда вы заготовки пристраиваете?

— Ну парни за ремень под пиджак, а девочки у нас в школе на экзамены обычно в фартуках приходят, изнутри к нему большой карман пришивают… А еще можно под резинку чулок, вот здесь…

Тут Агата обнаружила, что показывает на себе, а куратор с большим интересом на это смотрит. Вспыхнув, отдернула руки. Келдыш широко улыбнулся:

— Да-а, как-то рановато я ушел из школы, до экзаменов не доработал! Такое зрелище пропустил!

— Но вообще-то, — строго сказала Агата, — я шпаргалок не пишу!

— Понятно-понятно. Вам все это интересно чисто в теоретическом плане…

Игорь встал, с наслаждением потянулся. Выглянул в окно.

— Три часа ночи… А что вам снилось, когда вы ночевали здесь в прошлый раз?

Не дождавшись ответа, Келдыш обернулся. Посмотрел на Агату, втянувшую голову в плечи, и переформулировал вопрос:

— Я не прошу пересказывать содержание. Вам снилась Пустыня или что-то иное?

— Иное, — быстро сказал Агата.

— Тогда давайте сегодня так: сейчас вы ложитесь спать…

— Но я могу еще…

— Через некоторое время я вас бужу. Если снится не Пустыня — спокойно спите себе дальше. А то завтра на экзамене вам точно понадобятся все эти ваши…. эротичные шпаргалки.

…Искушение, мягко шепнула темнота.

Он не повернул головы, но по напрягшимся плечам было ясно, что услышал.

…Ты тоже его чувствуешь? Искушение, да?

— Зачем ты пришла?

— Поговорить.

Раньше она не подозревала, насколько прекрасна и мягка темнота — и все ее степени — тени, сумерки, полуночный мрак. Темнотой можно дышать, укутываться, одеваться… В ней можно скользить, сливаться с нею: как просто-человек может разглядеть тень в тени?